Уроки взросления

Адаптация в новой стране – это не только знание иностранного языка. Это привыкание – и принятие! – новых традиций, праздников, нового образа жизни и новой системы образования, новых отношений с коллегами… Словом, все новое, незнакомое.

И нередко плюсы меняются на минусы, а за легкой хандрой приходит тяжелая депрессия. Тем более, если ты не планировал уезжать, но оказался вынужден это сделать.

На что обратить внимание, как действовать при первых признаках стресса, как легче адаптироваться в иммиграции, рассказывает семейный психолог Юлия СИНАРЕВА.

Photo by Airam Dato-on on Unsplash

– Психологи утверждают, что иммиграция по шкале стресса приравнивается к наивысшим 100 баллам (во столько же оценивается смерть близких). Чтобы описать состояние человека, только что переехавшего в другую страну, антрополог Калерво Оберг еще в 1954 году ввел понятие «культурного шока». Как психолог и как иммигрант ты согласна с этим утверждением?

– Да, я с этим совершенно согласна. Закономерность здесь очень простая. Чем больше новизны, тем больше и стресса. Всё, что раньше делалось на автопилоте и было понятным, в новой стране становится другим. То, что раньше было пустяковыми, заурядными задачами, тут может превращаться в проблему. Языковой барьер, незнание бюрократических процедур, отсутствие информации, растерянность в быту — все это только увеличивает стресс. Поэтому тяжелее всего приходится именно тем, кто к иммиграции оказался мало подготовлен, и только на месте, сталкиваясь с десятками очевидных новшеств, начинает осознавать, насколько всё может быть сложно и запутанно и сколько времени может потребоваться, чтобы со всем этим разобраться.

– Отличается образ мышления у иммигранта, который готовился к переезду, и у того, кто вынужденно оказался в другой стране?

– Кардинально отличается. И это относится не только к тем, кто бежал из-за войны, но к любым иммигрантам, которые и в мирное время принимали решение не по своей воле. Например, один из супругов поставил условие: «Едем!» И, чтобы не разрушать семью, ты соглашаешься и уезжаешь, хотя сам никогда бы такое решение не принял.

Иммиграция, в которой адаптация происходит быстрее и легче — это иммиграция за чем-то. То есть, люди представляют себе цель, ради которой они готовы изменить свою жизнь. Они готовятся, собирают информацию, заранее понимают цену, которую им придется заплатить за достижение этой цели и соглашаются с ней. Даже если потом, по мере продвижения к цели, появятся дополнительные подводные камни, тем не менее, люди, запланировавшие иммиграцию, к ним морально готовы и знают, ради чего они терпят различные неудобства. Это и есть та самая мотивация, которая позволяет начинать такой долгосрочный проект, как жизнь в другой стране. Человек идет на осознанные жертвы и мыслит так: «это мой выбор, я его сделал, я его принял, я с ним согласился». И в таком случае иммиграция – это не насилие, а усилие.

Любая вынужденная иммиграция — это иммиграция жертвы. Иммиграция отсюда. Не туда, а отсюда, куда угодно, только отсюда. У такого иммигранта нет никакой цели в новой стране, нет картинки того, чего бы он хотел добиться. Его просто условным пенделем вышибли из его страны. Причем это, как я и говорила, может относиться не только к тем, кто бежит от войны; могут быть и какие-то субъективные ощущения невыносимого положения. Например, хочется уехать от родителей, которые слишком опекают. Или просто сменить обстановку. Люди по разным причинам пытаются вырваться из своей страны. И количество этих негативных эмоций может настолько зашкаливать, что им все равно, куда ехать, лишь бы отсюда. Такая иммиграция, конечно, совсем не способствует адаптации, потому что в итоге многие застревают в состоянии «что я из-за вас потерял». То есть, вынужденные иммигранты умом, душой, фокусом внимания все равно там, на бывшей родине, они оплакивают свои потери, не обращая внимания на те преимущества, которые им дает новая страна. А ведь благодаря иммиграции у них есть возможность жить в Америке, в Австрии, в Германии…

– Да не хотел человек жить в этой Австрии! Ему и дома было хорошо. Его, как ты говоришь, «пенделем» выпихнули в другой домик без его согласия и желания.

– Конечно. Но смотри: можно потратить свою дальнейшую жизнь на то, чтобы оплакивать свои потери и жаловаться, мол, не было у меня никакого желания, поэтому я выбираю не радоваться этому моему новому домику. А можно сказать себе: хорошо, обстоятельства изменились, я их не выбирал, но давайте-ка посмотрим на новый домик и как я могу тут обустроиться, даже если мне раньше такая мысль вообще в голову не приходила. Вынужденная иммиграция испытывает психику на гибкость. Ведь что такое адаптация? Это когда человек подстраивается под то, что у него есть на данное время. Перестает оплакивать то, что он оставил позади, и пытается найти себя в любых обстоятельствах.

У меня несколько лет был проект, посвященный иммиграции, я общалась с людьми, попавшими в разные обстоятельства, и выделила некоторые стадии адаптации. Обрати внимание, насколько они похожи на всем известные «пять ступеней горя», когда человек оплакивает потерю близких людей: отрицание, гнев, торг, депрессия и смирение. Практически идентичны стадиям адаптации в иммиграции.

– Интересно! Расскажи, пожалуйста.

– Первую стадию я называю «курортное настроение». Ты только приехал, тебе все в кайф, все новое, все нравится. Ты в эйфории, с удовольствием гуляешь по городу, пробуешь неизвестные доселе продукты, смотришь на все широко открытыми и радостными глазами.

– Какое же тут горе? Это же хорошо!

– Это соответствует ступени отрицания. На самом деле ты отказываешься признавать какие-то негативные, отрицательные моменты. Ты смотришь только на те хорошие вещи, которые подтверждают, что твой переезд – это благо. Это субъективно, это далеко от реальности, но тебе в данный момент именно так хорошо.

А потом розовые очки спадают, и наступает реальность. Нужно решать много новых задач: языковые проблемы, устройство на работу, какие-то неполадки в съемной квартире, другие бытовые неурядицы. Это ступень «гнев». Люди начинают роптать: как так, мы обманулись (или нас обманули) в своих ожиданиях, мы предполагали, что все будет легко и просто. А оказывается, что и язык ты не знаешь настолько хорошо, чтобы свободно общаться с местными, и профессия твоя тут никому не нужна, равно как и все твои дипломы и сертификаты не имеют в новой стране особого веса, надо все подтверждать или переучиваться, получать лицензию с нуля. У тех, кто иммигрировал вынужденно, есть еще и сильный гнев на тех, кого они считают виновником своего переезда. И в такой период негативные эмоции часто оборачиваются агрессией.

– Да, на иммигрантских форумах немало историй о том, как семья переехала в другую страну, один из супругов не особенно жаждал, и в итоге после череды скандалов пара распадается.

– Давай вернемся к этому примеру после «прохождения» всех ступеней. Итак, дальше наступает третья стадия – период сравнения. Ты немного успокаиваешься, но сравниваешь цены, условия жизни, правила, законы, традиции и так далее. Это равно ступени «торг». Ты смотришь и говоришь: а у нас было не так, но надо подумать: что надо сделать, чтобы мне было удобно и привычно?

Четвертая ступень «депрессия». У тех иммигрантов, которые уехали, осознавая все плюсы и минусы, депрессия наступает с разной степенью интенсивности. Это оплакивание потери, тоска по родине, причем чаще всего не по абстрактным березкам. Ты скучаешь по конкретным людям, друзьям, родным, карьере, прошлому образу жизни. Это тоска по прежнему себе, про то, что я себя такого, каким был там, любил и уважал, там я был уверен в себе, компетентен. А тут мне надо все по-новому выстраивать. И ты это все оплакиваешь. Те, кто уехал вынужденно, оплакивают свои несостоявшиеся, разрушенные планы на жизнь, и к этому примешиваются неопределенность, тоска и тревога за будущее. В итоге, что одни, что другие оказываются в депрессивном состоянии.

Пятая ступень – «смирение». Применительно к иммиграции это та самая искомая адаптация. Сколько времени может занять прохождение всех этих ступеней – никто не знает, это все очень индивидуально. Те иммигранты, у которых есть цель, и они готовы ради нее многое терпеть, учиться и работать, стадии адаптации проходят гораздо быстрее. Но даже в самом лучшем случае люди адаптируются минимум полгода. У тех же, кто оказался в другой стране вынужденно, это может занимать и годы.

Возвращаясь к твоему примеру про супружеские пары, когда один из супругов ставит ультиматум «либо едешь с нами, либо остаешься один». Второй партнер будет долго обвинять, ведь это был не его выбор, так почему он должен прикладывать какие-то усилия, учиться и работать, если у себя дома он все делал легко. Он приехал сюда за чужой мечтой, ему это все неинтересно. Да, такое часто бывает.

– И что делать тем людям, которые не хотят нести чужой крест? Возвращаться домой, разрушать семью?

– Нет здесь однозначного ответа, это их жизнь. Я не могу сказать, что какой выбор им делать.

– Допустим, один супруг адаптировался полностью. Дети пошли в школу, у них тоже все хорошо. А второй супруг чувствует себя аутсайдером – дома остались друзья, любимая работа, никто его из страны не выпихивал. Есть ли шанс у таких пар сохранить семью? Что нужно для этого делать?

– Скажу немного пафосно: второй партнер застрял на четвертой стадии и ему нужно повзрослеть. Да, не ты был инициатором переезда. Но по каким-то причинам ты согласился с этим. То есть, это все равно был твой выбор! И поэтому ты должен нести ответственность, во-первых, перед собой за принятые решения, и, во-вторых, перед своей семьей.

– Ну а если человек выбрал иммиграцию, чтобы сохранить семью? И ради семьи потерял себя, проживает чужую жизнь в иммиграции?

– Это взрослое решение в любом случае. Если ты выбрал сюда переехать, чтобы сохранить семью, то ты выбираешь сохранить семью и дальше, а не ныть всю жизнь и требовать от других сочувствия. Дети растут, глядя на тебя, рассчитывают на твою помощь и ты, как взрослый человек, выбираешь ответственность, необходимость выполнять свои родительские и супружеские обязанности, как бы хреново на душе тебе не было. И тогда, если ты выбираешь остаться в эмиграции, ты идешь учиться и работать.

Другой вариант взросления – сказать: знаете, я не могу тут больше жить, мне все не нравится, я разрушаю свою жизнь, поэтому я вас оставляю и возвращаюсь. Но при этом ты отказываешься от своей семьи.

Это и есть взрослость – когда ты перестаешь сваливать на кого-то свои страдания и принимаешь решение за свою жизнь самостоятельно, и готов платить за свои решения тоже сам.

– Получается, эмиграция, как и любой кризис, помогает человеку повзрослеть значительно быстрее.

– Несомненно. Почему иммиграция – это гигантский тектонический сдвиг в судьбе каждого человека и почему люди так тяжело с этим справляются? В-первых, как мы уже говорили, с самого начала простейшие задачи в новых условиях превращаются в проблемы, особенно, если у вас пока что нет беглого языка и не самый большой словарный запас… Это могут быть бюрократические вопросы, организация жизни в новом месте – все эти переговоры с риэлторами, врачами, учителями детей, новыми соседями, работодателями и т.д., и у вас нет возможности отложить решение этих проблем до каких-то лучших времен.

Во-вторых, без языка у нас фактически нет личности. Мы не можем себя выразить, проявить свою истинную сущность. Мы присутствуем среди людей просто «для красоты», как новогодняя елка, украшая собой компанию. Нас с удовольствием рассматривают, но не могут познакомиться с нами поближе, потому что мы молчим, рассеянно киваем и улыбаемся. Отсюда – большое чувство одиночества, когда буквально не с кем поговорить.

В-третьих, это когда абсолютно все кругом новое и непривычное — это огромный стресс новизны. Особенно тяжело это переносится теми, кто по жизни очень ценит стабильность и предсказуемость и не любит перемены как таковые. И пожилые люди тоже сильнее страдают, чем молодежь.

Ответ на вопрос «Кто я?» может оказаться очень философским и втянуть вас в нехилый экзистенциальный кризис. То есть, иммиграция выковывает нам фактически новую личность, меняет нас порой до неузнаваемости.

– В каком возрасте, по твоим наблюдениям, легче всего дается адаптация к жизни в новой стране?  

– По статистике, дети приспосабливаются к любым жизненным изменениям намного легче взрослых. Прежде всего, у детей более гибкая психика. Кроме того, у них нет того груза проблем, который несут их родители. Дети не отвечают за то, чтобы снять жилье, купить мебель и наладить хозяйство. Их не волнует, откуда и как родители берут деньги, не они ходят по многочисленным инстанциям и заполняют бесконечные формуляры. Их задача – наладить отношения в новой школе, схватить основы языка, понять те правила и требования, которые к ним, детям, предъявляются. А если что-то получается тяжело или дается не сразу, у детей всегда есть право попросить помощи у взрослых – и не чувствовать себя при этом неумехой-неудачником. При этом взрослые себе такое право дают далеко не всегда. Кому-то стыдно «не справляться», кому-то – просить о помощи, кто-то вообще не привык подстраиваться. А если ещё и не с кем посоветоваться, не у кого попросить помощи, язык дается с большим трудом, но при этом несешь ответственность за семью…

– Тем не менее, и у детей есть свои проблемы в иммиграции. Как помочь им с адаптацией?

– Как можно более уважительно к их чувствам относиться. Родители, как правило, не справляются с детскими отрицательными эмоциями, они пытаются их обесценить, задавить, очень часто мы слышим «перестань клянчить», «ты уже взрослый». На самом деле за этим стоит родительское «я не справляюсь с тем, когда ты плачешь или грустишь». То есть, мне, как родителю, невыносимо видеть тебя в таком состоянии, я себя чувствую виноватым, плохим родителем, поэтому, пожалуйста, веди себя хорошо, и тогда мне тоже будет хорошо. Поэтому начать адаптационный процесс надо с родителя. Как мы с тобой до этого и говорили, сначала родители надевают кислородную маску на себя, а потом уже на ребенка.

Но в целом, нужно предоставить ребенку возможность минимизировать потери в эмиграции, обеспечить ему виртуальный доступ ко всем друзьям, родственникам. Для него это общение – источник поддержки. Не говорить «хватит уже болтать, ночь на дворе, сколько можно». Ему столько сейчас нужно, и к этому надо уважительно относиться. Если на родине остался бывший супруг, ненавистный для мамы, или родственники, которых вы не любите, но они дороги ребенку – надо дать им возможность общаться. И, конечно, здесь записать его в разные кружки, секции, чтобы компенсировать социальные потери.

Но имей в виду, что очень часто так демонстративно страдающие дети выражают чувства взрослых. Поэтому чинить надо психику родителей. Как только родители выходят из своих фантазий на тему «какой ужас-ужас в этой вашей иммиграции», то и детям сразу становится легче.

– Сейчас, в связи с войной, многие уже вполне обжившиеся тут иммигранты спешно вывозят своих пожилых родителей. Для старшего поколения переезд – всегда кризисная ситуация. Многие ехать отказываться, в итоге дети переживают. А многие, наоборот, приезжают и начинаются семейные споры на тему «почему тут не все так, как там». Конечный результат в обоих случаях одинаков – родители и дети ссорятся. Что делать в таких случаях?

– И опять, универсальных советов нет. Намерения детей, которые хлопочут с документами и ищут лазейки, чтобы перевезти родителей к себе поближе, вполне понятны. И сердце не разрывается в разлуке и беспокойстве за их самочувствие, и взаимная помощь всегда пригодится. А на деле оказывается, что общаться и жить в удовольствие рядом друг с другом получается далеко не всегда.

Чем старше человек, чем дольше он прожил на прежнем месте, тем больше у него корней проросло в эту землю, тем сильнее держат привычки и привязанности. И тем сложнее ему почувствовать себя комфортно на чужбине. А пенсионеры воспринимают иммиграцию именно как чужбину. Может быть, объективно они там живут в худших условиях, но эмоционально им хорошо. Когда родителей привозят в пенсионном возрасте, как правило, они не только не приспособлены к самостоятельной жизни здесь, но и, возможно, никогда уже не приспособятся. Они не учат язык, не водят машину, теряют сразу всех своих друзей и знакомых, им трудно найти привычные продукты, и они нуждаются не только в материальной, но и в моральной помощи и поддержке с нашей стороны. То есть, родители и дети как бы меняются местами. Старики чувствуют себя беспомощными и вынуждены часто обращаться за разъяснениями и просить об услугах своих взрослых детей. Дети вынуждены брать на себя большую часть хлопот и принятия решений. Но готовы ли к этому и одно, и другое поколение?

– Мы не говорим сейчас о ситуации, когда родителей надо срочно вывозить из-под бомбежек, потому что тут уже любыми путями, любой ценой стремишься их спасти.

– Да, эта ситуация понятна. Мы говорим о тех случаях, когда родителям ничего не угрожает. Я против насилия в любом контексте и в любой ситуации. Если тебе человек прямым текстом говорит «я не хочу ехать», то это его выбор и его надо уважать. Можно сказать, что ты за него тревожишься, всегда его ждешь и будешь готовить почву к его переезду, когда он примет такое решение. Но если ты пытаешься или перевозишь родителей против их воли, то все заканчивается ссорами и скандалами именно потому, что это «причинение добра». Ты, исходя из своих представлений, пытаешься сделать людям хорошо, не спрашивая, что лучше для них.

– Давай скажем честно: это в большей степени не забота о стариках, это забота о собственном комфорте.

– Именно. На самом деле ты заботишься о себе. Настаивая на переезде родителей, ты убираешь свое чувство вины и тревоги и заодно демонстрируешь, насколько ты хороший и заботливый ребенок, который не бросает своих стариков. Иначе говоря, ты заставляешь их поменять свою жизнь потому, что тебе так удобнее. Так же, как увозят детей в иммиграцию, не спрашивая их решения. Но если родители в состоянии о себе позаботиться, если, повторю, их жизни ничего не угрожает, то свою заботу о них можно проявить и другим способом, например, нанять приходящую помощницу.

– Кто легче адаптируется, мужчины или женщины?

– Женская психика, конечно, более гибкая. Мы вынуждены реагировать на изменения хотя бы из материнского инстинкта, нам надо защитить свое потомство. Поэтому женщины чаще соглашаются на изменения статуса, на менее престижную работу. Мужчины чаще впадают в уныние, особенно, если они привыкли быть сильными и уверенными в себе, а в иммиграции оказывается, что многое «слабо» и новых достижений в карьере не видно. Мужчина ищет уважение у жены, потому что его самоуважение в этот момент пошатнулось. Когда уверенности в себе не хватает внутри, люди отчаянно стремятся восполнить ее извне. Часто слышу истории, как муж ложится на диван, теряет интерес к жизни, в том числе и интимным отношениям, но при этом исправно «пилит» жену, вернувшуюся с работы, за то, что она забросила семью, не занимается детьми, словом, за то, что она «плохая жена и мать». И жена попадается на этот манипулятивный крючок, уговаривает, ухаживает, угождает.

Если такая вот минутная слабость у него ненадолго, это можно и потерпеть, войти в положение, так сказать. Особенно если в вашей доиммиграционной жизни именно он работал и честно обеспечивал всю семью. Тогда свою теперешнюю ситуацию вы можете воспринимать как то, что пришла ваша очередь позаботиться о благосостоянии семьи, если уж именно вам посчастливилось первой найти работу. А вот если такое поведение затянулось на месяцы и годы, жене надо решить для себя, нужен ли ей этот мужчина, есть ли у нее еще к нему чувства. Если ответ положительный, то надо четко обозначить временные сроки – полгода, год – в которые муж должен найти работу. Пусть и не генеральным директором, а простым клерком или продавцом, но ему необходимо начать работать! И оба супруга должны договориться о таких сроках и о том, что пара может расстаться, если ничего не изменится. Другой вариант — вы оба можете решить, что вашу семью устраивает такая ролевая диспозиция: жена работает в офисе, а муж занимается домом и детьми, но не лежит на диване в экзистенциальной тоске и не обвиняет всех и вся в своих неудачах.

Другая ситуация, когда женщина сидит дома. Возможно, она приехала сюда вместе с мужем, который уже вышел на работу и социализировался, а она даже не знает язык на приличном уровне. Или приехала как невеста, в поисках прекрасного принца и наследного замка, а в реальности всё оказалось совсем другим. И вот она сидит дома и попрекает мужа за то, что он не помогает ей по хозяйству, не занимается детьми. А муж, вернувшийся с работы и учебы, не в состоянии ещё и домом заниматься. По-хорошему, тут надо разбираться, насколько справедливы ее претензии, не завышены ли ее требования. Как правило, эти крики о помощи — вовсе не про помощь по хозяйству, а про уважение. Жена, которая занимается домашним трудом, хочет, чтобы муж признавал и ценил ее вклад в семью. А если ее претензии действительно завышены, если это именно она не видит и не ценит вклада мужа и его заботы о благополучии семьи, тогда муж тоже должен уметь говорить «нет» в ответ на эти обвинения. Ведь, по сути, это точно такое же эмоциональное насилие, только со стороны женщины.

На самом деле такого рода взаимные обвинения – это не про иммиграцию, а про любые значимые изменения в жизни семьи (рождение детей, болезнь одного из супругов), которые четко выявляют уже существующие в этой семье проблемы. Партнеры перестают быть сплоченной командой, которая борется с враждебными обстоятельствами, и начинают бороться друг с другом. И тут важно понимать, что иммиграция не решит ваши проблемы. Если вы ссорились дома, вы будете ещё сильнее ссориться здесь. Довольно много случаев, когда люди выигрывали грин-карту, а в итоге уезжали обратно, оказавшись не готовыми к таким переменам. Поэтому прежде, чем принять – вместе! – решение об иммиграции, надо собрать всю информацию о новой стране. Быть гибкими в своих ожиданиях, не рисовать волшебные замки, не ожидать золотых гор немедленно по прибытии в другую страну.

Вообще, смена окружения, профессии, климата, пейзажа, языка может восприниматься как досадное недоразумение и крушение всех надежд… А может восприниматься как открытая дверь в неизведанные миры. Где все по-другому, но очень интересно.

В заключение я хочу сказать следующее. Когда-то, много лет назад, я придумала себе фразу, которая очень помогает мне смиряться с реальностью: «Все мои желания рано или поздно сбываются или не сбываются…». И тогда Вселенная мне ничего не «обещала» и ничего не «должна». Мне не за что обижаться на жизнь. Я просто живу ее и строю, как мне хочется – по мере своих сил и возможностей.

***

Разговор с Юлией Синаревой о том, как уберечь психику в кризисной ситуации, читайте по ссылке.